Борьба с ассимиляцией

Русские в Южной Африке были вполне интегрированы в жизнь принявшего их общества и, по-видимому, единственным объяснением их противостоянию ассимиляции являются незавершенная аккультурация и, как следствие, особый «нравственный императив», усвоенное от родителей чувство важности сохранения своего особого этнического самосознания.

З. И. Левин даже считает такую приверженность расовой и этнической «самости» актом самозащиты, «когда иммигрант осознает пределы возможности своей ассимиляции». Но в нашем случае следует, наверное, говорить о сознательном ограничении собственной ассимиляции.

Например, далеко не все русские приняли гражданство ЮАР: некоторые из них до конца жизни оставались лица» ми без гражданства, хотя они, при желании, могли получить южноафриканский паспорт. Большинство местных русских не ощущали себя южноафриканцами, а значит, Южная Африка не стала для них «полюсом гражданской и политической лояльности».

Кроме того, эрозия этой немногочисленной диаспоры затруднялась отчетливо сознаваемой связью с культурой и историей такой могущественной страны, как Россия, и с наследием и ценностями Русского Зарубежья, с его консервативными и мессианскими идеями.

Наши соотечественники в Южной Африке обратились к традиционным методам организации Русского Зарубежья. В 1952 г. они основали «Общество русских эмигрантов» в Йоханнесбурге и его филиалы в Кейптауне и Дурбане, а затем пригласили священника Русской православной церкви за границей, который перенес свою резиденцию из Кении в ЮАС. В последующие годы Южная Африка стала практически единственным центром русского православия к югу от Сахары, а йоханнесбургская община – главной в Южной и Центральной Африке. Ведь во многих иммигрантских общинах церковь выступает в роли интеграционного центра, где иммигрант может почувствовать себя среди своих, культурного очага, а не только места для молитв и богослужений.