Дифференциация потоков

У коренных жителей Западной Европы, прежде всего, у британцев, которые в эти годы активно эмигрировали в ЮАР, существовали многолетние связи, в том числе родственные, с Южной Африкой.

Эта страна никогда не была центром притяжения русской эмиграции. О ней в Русском Зарубежье было известно очень мало, в отличие от других стран, стимулировавших иммиграцию, – таких, как Канада и Австралия, где уже существовали крупные русские общины. Эти общины составляли приглашения, «вызовы» для своих соотечественников. Нередко они брали на себя ответственность за обустройство иммигрантов на новом месте, и эти поручительства повышали шансы получения вида на жительство. В Южной Африке таких возможностей не было из–за крайней малочисленности и ограниченности финансовых возможностей местной русской общины.

Что касается русских эмигрантов, проживавших в Родезии, Бельгийском Конго и Мозамбике, то они, предвидя неотвратимость деколонизации на континенте, в основном, стремились вернуться в метрополию или уехать в другие западные государства, а не остаться в Африке. На принятие решения об эмиграции в ЮАР влияла и нестабильная политическая ситуация в этой стране, особенно после расстрела в Шарпевилле (1960 г.) и восстания в Соуэто (1976 г.), и растущая международная изоляция режима апартеида.

Бывшие «перемещенные лица», которым в послевоенные годы было запрещено иммигрировать в Южную Африку, к 1960-м уже прочно обосновались в других странах или были возвращены в Советский Союз. А советская эмиграция 60–70-х, в основном, состояла из представителей национальных меньшинств, которые выезжали в Израиль, Германию, Грецию.

«Пятидесятники», в массовом порядке покидавшие СССР, будучи сектантами, не приветствовались иммиграционными властями ЮАР. Советские диссиденты предпочитали селиться в традиционных центрах российской эмиграции, к которым Южная Африка не принадлежала.