|
«Никогда не забуду двух русских старичков. Им было лет по восемьдесят, эмигрировали из России в Октябрьскую революцию. И вот, узнав из газет, что в Уолфиш-БеЙ прибыл советский корабль, они примчались сюда из Дурбана, с противоположного берега Африки. Просили у нашего капитана разрешения посидеть у нас на палубе, чтобы послушать русский разговор. «Мы тихонечко, господин капитан, – шамкала беззубым ртом старушка. - Было невыносимо жалко и жутко».
Об остром желании русских южноафриканцев услышать живую родную речь свидетельствует уже упоминавшийся А. С. Иванченко.
Сходная ситуация описана в книге Н. М. Макарова, участника советской антарктической экспедиции, возвращавшейся на родину через Дурбан:
«Вечером к пирсу, где стоит наш теплоход, на большой скорости подъезжает запыленная машина. В ней – седой джентльмен, за рулем – девушка. Джентльмен представляется: Леонид Федорович Карасев из Йоганнесбурга».
Этот город находится на расстоянии свыше пятисот километров от Дурбана. Леонид Федорович узнал из газет о прибытии нашего корабля, взял у знакомых автомобиль и, воспользовавшись своим выходным днем, приехал к нам... По-русски он говорит плохо: еще в 1905 году Леонид Федорович под Порт-Артуром попал в плен к японцам. Оттуда он был завербован на работу в Африку, здесь женился и остался навсегда».
Психологическое напряжение эмигрантов, вызванное чувством «географической, информационной и эмоциональной удаленности от России» при отсутствии реальной возможности вернуться на родину обычно разрешалось двумя путями: через ассимиляцию или через объединение. Члены русского Общества в Йоханнесбурге выбрали второй вариант.
на главную -- рекомендуем посетить:
|
