Злой мир

События неспокойных 60-х беспокоили русскую общину, которая боялась лишиться лишь недавно обретенных стабильности и безопасности. Русские эмигранты связывали африканское освободительное движение с коммунистами, с теми, от кого много лет назад пострадали их семьи и они сами.

«...Здесь было много коммунистических агентов, – утверждал о. Алексей, – советы тайно вооружали черных. Страна имеет много бесконечных просторов, и невозможно уследить, где могут спускаться советские аэропланы и сбрасывать оружие».

Русским в Южной Африке не давала покоя мысль о том, что даже в далеком краю, за тысячи километров от Советской России и социалистических стран Восточной Европы, им так и не удалось уберечь себя и своих близких от угрозы революции. В 1961 г., через год после событий в Шарпевилле, секретарь приходского совета Е. Г. Кандыба-Фокскрофт сообщала читателям «Православной Руси»:

«Положение... здесь становится все серьезней. Мы, горсточка русских, испытали одну революцию и отдаем себе отчет в том, что нас ожидает, возможно, еще худшая участь... Еще сколько раз будет нам дано встретиться и вместе праздновать день распространения света христианства – до тех пор, когда мрак наступающего язычества охватит и эту, приютившую нас, страну?!».

Ко второй половине 1960-х южноафриканским властям удалось подавить забастовочное движение, расправиться с активистами-подпольщиками и крайне затруднить деятельность АНК и ПАК на территории страны. Но тревога за будущее не оставляла русских эмигрантов.

«Внешне все здесь как бы спокойно, – писал о. Алексей в эти годы, – но озлобление черных растет, и пропаганда очень сильна. Все живут под страхом, не зная, когда может вспыхнуть то же, что и в Конго. Когда прорвется эта плотина ненависти и зла и зальет кровью новых жертв?.. Не знаем ни дня, ни часа. Поэтому многие стараются покинуть страну. Положение русской православной миссии здесь очень трудное; материальное – очень тяжело. В общинах стало мало людей».