Политико-идеологическая сфера

В сфере социальных отношений речь идет об отказе от неоправданно форсированного преобразования традиционных структур, на деле не только не ускорявшего, но и тормозившего социально-экономический прогресс, как это показал опыт сельскохозяйственного кооперирования в некоторых африканских странах. По справедливому замечанию Н.А.Симония, "именно в стремлении ''ликвидировать" - и как можно скорее - традиционные структуры заключена главная ошибка переходного периода в таких странах. На самом деле выполнить такую задачу в одночасье невозможно, и дело сводится, естественно, к формальному заключению крестьянских масс в псевдосоциалистические организационные рамки... дающие государству невиданные в историческом прошлом возможности контроля над деревней, но и тормозящие на десятилетия поступательное развитие общества...".

Этим переменам предшествовали (или сопутствовали) соответствующие изменения в политико-идеологической сфере. В частности, на рубеже 80-90-х годов развернулись острые дискуссии по вопросу о демократизации систем власти. При этом обозначились два противоположных подхода. В странах с относительно стабильной обстановкой (Зимбабве, Танзания) политическое руководство, признавая необходимость расширения социальной базы существующих режимов, тем не менее твердо выступало за сохранение их монопартийности, аргументируя это главным образом опасностью усиления межплеменных распрей.

Но в большинстве стран, включая те, в которых продолжались кровопролитные гражданские войны (Ангола, Мозамбик) и жизненно необходимым становилось национальное примирение, отказ от прежнего идеологического риторизма все явственней обозначал неизбежность отхода правящих партий от монополии на власть. К 1991 г. политические решения о переходе к многопартийности, расширении демократии, подготовке условий для создания правовых государств были приняты (п находились на разных стадиях осуществления) руководством Алжира, Анголы Бенина, Буркина-Фасо, Гвинеи-Бисау, Кабо-Верде, Конго, Мозамбика, Намибии.

В рамках же интересующей нас здесь проблематики есть, думается, основания полагать следующее. Усиление реалистических тенденций в социально-экономической политике, избавление от перегибов, забеганий, ложно понимаемой "революционности" отнюдь не обязательно должны означать, вопреки известным утверждениям, отказ от социалистической ориентации общественного развития, если понимать ее не как авантюристическую "задачу дня", а как долговременную перспективу, реализация которой к тому жэ не может не зависеть от многих привходящих обстоятельств. Речь идет скорее о более глубоком осознании необходимости первоочередного решения сложнейшего комплекса общедемократических задач, что и определяет основное содержание современного этапа. И, отвечая на поставленный в начале главы вопрос, можно сказать, что альтернативность ориентации развития не означала и не могла означать реальной альтернативности социально-экономической политики. Последняя в основном одинакова при любой ориентации. Следовательно, в общей идентичны (при известных региональных различиях) и социально-экономические процессы, включая процессы становления социально-классовых структур.